Я кивнул.
—
Тогда добро!
В каждой команде я
насчитал человек по двадцать пять. Но капитаны команд, выстроив своих игроков,
пятерых недовольных отсеяли.
—
Играем двадцать на двадцать. Таково
правило! — подняв руку, провозгласил капитан зелёных. — И без обид! Ваше дело — смотреть и, если потребуется, прийти на замену.
—
А где мяч? — невольно задал я вопрос рядом
стоящему парню.
—
Его принесёт старик Белослав. Скоро ты его
увидишь.
В это время четверо
мужчин размечали линии команд и ещё раз измеряли длину площадки. Когда все эти
дела были, наконец, закончены, через толпу собравшихся болельщиков протиснулся,
держа в руках здоровенный кожаный мяч, хранитель. Он жестом подозвал к
центральной линии обе команды и, подняв руку, сказал:
—
Всех присутствующих и наших игроков
поздравляю с началом игры! Да победит сильнейшая из команд!
С этими словами жрец
бросил тяжелый кожаный мяч на лёд. И что тут сразу началось! Драка, самая
настоящая драка! Игроки обеих команд, пытаясь овладеть мячом, толкались, били
друг друга плечами, ногами, цеплялись за одежду. Несколько секунд я никак не
мог сообразить, что мне делать. Куда бежать и как помочь своей команде. Но,
увидев, что ценой невероятных усилий жёлтые, вырвав мяч у зелёных, бросились к
своей линии, а зелёные стали их преследовать, я кинулся помогать своей команде.
«Надо помешать догнать
своих, — вертелось в голове. — Но как? Кого-то схватить в охапку, кого-то
толкнуть, а кого-то вообще сбить с ног».
Но не успел я об этом
подумать, как сам кубарем полетел на лёд, и по мне пробежало сразу несколько
человек. Поднявшись на ноги, я увидел, что ход игры изменился. Теперь мяч
захватили зелёные, и жёлтые изо всех сил пытаются им помешать. Битва за мяч
идёт уже на территории зелёных. И я, охваченный азартом игры, бросился в самый
центр свалки.
«Надо любой ценой
вырвать мяч у зелёных, — вертелось в голове. — Не дай бог, если они выиграют. И
нашим придёт в голову, что проиграли они из-за того, что взяли себе в команду
челдона».
После крещения на льду,
я вошёл в раж и перестал церемониться. Игра сделала своё дело, и теперь
толкнуть или сбить человека с ног для меня стало вполне нормальным делом.
«Если не ты, то тебя!»
Это правило я уяснил с первых секунд игры. И поэтому стал сбивать с ног всех,
кто пытался меня задержать или остановить.
«Вы ребята серьёзные,
но и я не прост, — вертелось в голове. — Попробуйте уложить меня, если я этого
не хочу!»
И всё же несколько раз
я тоже оказался на льду, но не по оплошности, а потому, что стало очень
скользко. Ледяное поле под подошвами сапог быстро раскаталось. И устоять на нём
стало проблематично. Но такая неприятность людей только раззадорила. Игроки
падали, теряли шапки. То там, то здесь возникала куча-мала. Но игра ни на
секунду не стихала, а наоборот, набирала темп. Через десять минут борьбы за
мяч, я понял, что победит только та команда, которая окажется более выносливой.
Потому что с кожаным мячом в руках убежать от преследователей по льду, как бы
ты не бегал, практически невозможно. Тебя всё равно догоняют, а игры в пас не
получается. Мяч слишком тяжёл, далеко его не пнуть и не кинуть. Пробившись
через очередную свалку к мячу, я увидел, что снова опоздал. Мяч подхватил один
из зелёных и бросил своему напарнику. Жёлтые устремились его догонять, и я
вместе с ними помчался за убегающими. И в этот момент прямо перед моим лицом
буквально из пустоты возник здоровенный кулак. Каким-то чудом я от него
увернулся, но второй кулак, на этот раз сбоку, тут же сбил меня с ног. Падая, я
заметил, что атаковавший меня своими пудовыми кулаками пытается остановить и
лидера жёлтых. Последний неимоверным усилием вырвал у одного из зелёных мяч и
теперь, уворачиваясь от ударов, ищет глазами, кому бы его передать. Как я
оказался на ногах и перехватил руку громилы, до сих пор для меня остается
загадкой. Я понял, что произошло, когда молодой помор оказался на льду, и я
двумя ударами сбил с ног ещё одного ухаря. Защита пришла вовремя, и наш капитан
успел передать мяч своим. Но не тут-то было. Парней, несущих мяч, через
несколько секунд сбили с ног. И нам пришлось всей командой переместиться на
половину противника. Там за мяч опять завязалась драка. Когда я прорвался к
дерущимся, мяч оказался у нас, и жёлтые который раз бросились на свою половину.
Добежать до заветной линии осталось совсем чуть-чуть, не больше десяти метров, но противник опять применил «тяжёлую
артиллерию». Из разбитых носов и губ брызнула кровь, а мяч опять стал
перемещаться на сторону зелёных.
—
Беречь силы! Играть придётся долго, —
услышал я голос нашего капитана.
Примерно то же самое
выкрикнул и лидер зелёных. Через несколько минут темп игры немного спал, но она
не стала менее жестокой. Ещё немного, и битва за мяч опять началась в центре
площадки. Секунд пять игроки обеих команд обменивались ударами. А потом
началась настоящая свара, в ход пошли борцовские приемы, удары локтями и
головой. Выбежавшие на лёд старейшины еле растащили дерущихся и увели с
площадки наиболее сильно пострадавших. После замены игроков, несмотря на
предупреждение капитанов, темп игры снова вырос. Получив ещё несколько ощутимых
ударов, я понял, что если игра продлится до вечера, то где-нибудь в очередной свалке
меня расплющат так, что окажусь на носилках.
«Что же делать? —
вертелось в голове. — Если пытаться бороться за мяч и помогать команде, значит,
без конца ловить удары. Но если не играть, то надо самому драться. А что? Идея!
Этим ведь можно здорово помочь рвущимся к заветной линии своим. Интуитивно в
начале игры я не раз начинал драку. Значит, не надо расслабляться».
И я тут же въехал
ладонью по носу набежавшему на меня парню. Тот уселся на лёд, а я атаковал
второго, потом третьего, ударил ногой четвёртого. Чтобы как-то угомонить
драчуна, на меня бросились сразу человек пять, и этим тут же воспользовалась
наша команда. Краем глаза я увидел, как мяч снова оказался у жёлтых. И они,
построившись клином, что есть силы, устремились на свою территорию. Больше я ничего
не увидел. В голове что-то вспыхнуло и погасло. Тупая боль пронзила тело, я
полетел в разверзшуюся бездну.
Очнулся я от могучего
баса Добрана Глебыча. Помор не говорил, он ревел:
—
Если кто к нему подойдёт, убью на месте!
Игра окончена! Вы что, с ума посходили?! — перевернувшись на спину, я увидел
злобные лица зелёных, стоящих рядом со мной, Добрана Глебыча и улыбающиеся лица
бегущих к нам игроков родной команды. — Встать можешь? — наклонился надо мною
старейшина.
—
Попробую, — улыбнулся я ему разбитыми губами.
— Только голова сильно кружится.
—
Эти придурки на нём проигрыш вымещать
стали! — показал Добран Глебыч подбежавшим жёлтым на ещё не пришедших в себя
зелёных.
—
Что?! — зарычал здоровяк из жёлтых.
И тут же один из
зелёных полетел от его удара кубарем.
—
Стойте-стойте! — раздался голос
старейшины. — Хватит избивать друг друга! За то, что он отвлёк ваше внимание и
сыграл на инстинктах, — показал помор на меня, — его уважать надо! Сами
виноваты! Лучше помогите бойцу встать.
И тут же, то ли от слов
старейшины, то ли по какой-то другой причине, лица зелёных стали другими.
Кто-то из них, уже улыбаясь, протянул мне руку. Поднявшись на ноги, я понял,
что идти не могу. Начало тошнить и сильно закружилась голова.
—
Э.. .э! Да у тебя, парень, сотрясение, —
обнял меня Добран Глебыч.
—
И рёбра огнём, дышать трудно, — добавил я.
—
Кто из вас пинал лежачего, да ещё и в
голову? — оглядел помор собравшихся зелёных.
—
Мы с ним сами разберёмся, — подошёл к
старейшине капитан их команды. — Крыс ты, Гриня! — взглянул он исподлобья на одного
из своих. Лежачего грызут только крысы. Ты опозорил всех нас!
Но в это время раздался
глосс волхва Белослава.
—
Что-то не вижу радости на лицах?! Выиграла
та команда, на которую я поставил. Всё хорошо, внуки и правнуки! Всё хорошо! А
ему спасибо, — показал он на меня. — Давайте парня на носилки и к дому. Тёзке
лежать надо! И не один день...
Услышав слова старого,
все, и зелёные, и жёлтые, сразу повеселели. Теперь передо мной светились
радостные лица игроков обеих команд. Люди поздравляли друг друга. И было видно,
что зелёные искренне радовались своему поражению. Неизвестно, откуда появились
носилки, и как я не протестовал, мне пришлось на них лечь.
Несли меня к дому и
зелёные, и жёлтые, двумя командами. Несли не как пострадавшего, а как героя.
«Вот и закончилась моя
игра в русский мяч, — размышлял я, качаясь на носилках. — Неплохо я устроился!
И смех, и горе!»
Видя, что я о чём-то
думая про себя, улыбаюсь, повеселел и Добран, и всё его окружение. Женщины
стали шутить и смеяться, вспоминая об игре.
—
Сколько времени мы играли? — спросил я
старейшину.
—Три с половиной часа! — ответил он мне.