Глава 31

До Сургута пришлось телепать не больше недели. В Ханты­Мансийск, как и в прошлый раз, я приехал на лодке. На ней же из-за собак, которых без справок о регистрации и о прививках в «Метеор» взять отказались, мне пришлось добираться до самого дома. Повезло, что по дороге меня взял под борт идущий на Сургут РТ, иначе мой обратный путь мог оказаться еще труднее. Первое время от дурных мыслей меня отвлекала работа.

Сначала надо было соорудить во дво­ре дома для собак вольеру, потом сделать для них уютные конуры, перевезти с Оби к себе во двор старикову «амурку» и написать всем письма. Но несмотря на суету, Конда из памяти не уходила: развали­ны сгоревшего дома, бесхозная пасека и грустные глаза прощавшегося со мною Сергея Борисовича. Участковый понимал, что прощается со мной навсегда. Обняв меня, он тихо сказал:

– Твой путь такой же, как у него, вы чем-то с ним похожи, поэтому береги себя, Юра.

– «Бережёного бог бережёт», – пожал я руку другу участковому

 Прошел месяц, второй... Поздней осенью я, заключив договор в Сургутском КЗПХ, уехал с дедовскими лайками на большой Юган на охоту. Мне не хочется описывать, что я видел и что добыл, тем более, к теме книги это и не относится. Одно хочется сказать, лучше моих черно­белых с масками в те времена в Сургутском районе лаек не было. Со­баки могли все, даже в глубокий снег и трескучий мороз, тогда, когда другие собаки, даже кровные хантейские аборигенные лайки полностью отказывались от работы. В том году свой отпуск я провел в тайге, но охо­тился я не ради наживы и не ради удовольствия, как многие. Мне хоте­лось увидеть в деле древнейшую сибирскую породу лаек, собак наших далеких предков – русов-бореалов. И надо сказать, охотничьи качества черно-белых оказались выше всех моих ожиданий. Когда после отпуска я приехал к себе домой, то сразу понял, что в квартире был обыск. Кто-то что-то искал? Но что? Никакой запретной литературы у меня не было...

– Что же тогда искали? – думал я. – Какой-либо компромат? Или что-то другое? И тут я вспомнил: а не письмо ли старого, которое я по совету знахаря оставил у своего надежного друга в Томске?

С этой мыслью я тут же поехал на Главпочтамт и с автомата по­звонил тому человеку. Выслушав меня, он тут же ответил, что у него пару недель назад в квартире тоже был обыск. Что-то искали... На мой вопрос, сохранил ли он мой конверт или нет, старый надежный друг сказал, что его подруга, не разобравшись, нечаянно сожгла его вместе с мусором в печи на даче. От услышанного из руки чуть не выпала телефонная трубка!

– Как ты мог! – захотелось крикнуть старому и надежному – Я же тебя просил!? – но на той стороне провода, поняв, что со мною проис­ходит, знакомый голос сказал:

– Слышишь меня? Не сердись, всякое бывает. Ты лучше приезжай, я тебе тут книг хороших припас. Да и отец-покойничек кое-что для тебя оставил...

– Ладно, приеду! – бросил я трубку. – Спасибо! Книги мне, конеч­но, нужны, но конверт был куда нужнее. Прошло не менее полугода, прежде чем я оказался в Томске. Как всегда, сразу же из аэропорта я направился к тому, с кем разговаривал по телефону и кому оставил конверт старого. На душе было неуютно.

– Подвел-таки! Я же тебя просил, мать твою! Неужели нельзя было спрятать конверт как следует?

С такими мыслями я нажал кнопку две­ри в квартиру. За дверью раздались шаги. Она сразу же открылась, и на ее пороге я увидел улыбающееся лицо хозяина квартиры.

– Чему ты так радуешься? – шевельнулось в сознании. – Ты же меня подвел...

Но, переступив порог, я опешил: мой друг молча приложил указатель­ный палец к губам, протянул мне поднос, на котором лежал... конверт старого! Осторожно поставив поднос на рядом стоящий холодильник, я обнял своего друга!

– Молодец! – прошептал я ему на ухо. – Если бы ты знал, какой ты молодец!

– Я это знаю, – красноречиво ответила мне его улыбка.

Когда я вскрыл конверт, то удивился. В нем, кроме адресов, ничего не было: только одни адреса и больше ничего! Невольно я занялся их изучением. Меня удивило то, что две трети адресов уводили в Запо­лярье, несколько адресов на юг, и только два из них были московски­ми. Некоторые адреса старый подчеркнул – значит, они важнее других. Следовательно, мне надо начинать, в первую очередь, с них, – рас­суждал я. Теперь мне стало понятно, почему эмиссарам С.Т. так был нужен конверт хранителя...

Но как они о нем узнали? Вот вопрос? Ведун был прав.

– Как он мне сказал? – Отдай на хранение надежному другу, лучше тому, кото­рый подальше... – Скорее всего, они действовали по предположению... Наверняка, о конверте ребята из когорты С.Т. ничего не знали... И для них он сгорел! Это неплохо! – подумал я. Теперь я уже знал, что делать. Впереди дорога не на один год! Что ж, пусть будет дорога, лишь бы она вела меня к истине!

В ту осень мой путь лежал на Кольский полуостров в старинный поморский русский городок Колу. Когда я вышел из вагона поезда, уже смеркалось. Накрапывал мелкий дождь. Было сыро и непривет­ливо. Подойдя к первому попавшемуся мне такси, я назвал адрес и уже через десять минут оказался у подъезда нужного мне дома. Это был двухэтажный брусовой послевоенной постройки дом с распах­нутыми настежь дверями обоих своих подъездов. Я вошел в один из них и, найдя номер нужной мне квартиры, с замирающим сердцем на­жал кнопку звонка, через несколько секунд за дверью раздался звук шаркающих шагов, скрипнул засов, и дверь открылась. Когда я взгля­нул на того, кто мне ее открыл, то захотелось сразу же «дать дёру». Наверное, я ошибся адресом, – подумал я, – или старый что-то на­путал? На меня, поверх толстенных очков, смотрел глазами-сливами закутанный в длинный байковый домашний халат лысеющий старый матёрый еврей! Большой крючковатый нос, смуглая кожа, седые кур­чавые волосы...

– Наверное, я не туда попал, извините, – начал было я свое отсту­пление.

– Как не туда, юноша? Как раз туда, – улыбнулся своими золотыми зубами хозяин...

– Меня ни с кем никто никогда не путал, – голос у еврея был низ­кий и приятный.

– А вы давно живете по этому адресу? – задал я пугающий меня вопрос.

– Эдак лет тридцать, а то и поболее, – улыбнулся «матерый». -А вы проходите, юноша, не стесняйтесь. Считайте, что вы у себя дома, – по­сторонился евреище. Но я проходить не торопился. Вид хозяина квартиры с его черными пристальными влажными глазами и золотым оскалом зубов к беседе явно не располагал. Все-таки дед что-то напутал, – вертелось в голове.

– Надо как-то делать ноги. Но как? Матерый со своей сладкой госте­приимной улыбкой явно был склонен к общению.

– Вы меня извините, но мне пора... – открыл, было, я рот.

– Интересно, куда вы от меня собрались, Юрий-Георгий-Гор? Не­ужели, успели в Коле обзавестись зазнобой? – хитро прищурившись, спросил меня евреище. От его слов я не сразу же пришел в себя. Откуда он меня знает? К тому же Гором называл меня только ведун. Я с интересом посмотрел на странного хозяина квартиры. Что-то в нем было не так. – Неплохо было бы разобраться – мелькнуло в сознании.

– Проходите, проходите, не стесняйтесь, старик мне о вас писал, и я давно вас поджидаю, – снова стал приглашать меня войти матерый. Услышав слово «старик», я даже обрадовался. – Значит, все-таки по адресу, – мелькнуло в голове. – Все хорошо, я на месте.

Когда мы вошли и дверь, наконец, закрылась, странный еврей, улы­баясь сказал:

– Вы с дороги, Гера! Можно я вас так буду звать? – посмотрел он на меня. – Поэтому я вас сейчас накормлю и уложу спать. Говорить будем завтра. Он провел меня на кухню и стал тут же накрывать на стол.

– Меня все зовут здесь дядей Ешей. И вы можете меня так звать, я не обижусь. Сокращенное от Иосиф. Фамилия моя Солганик, от слова лгать. Как вы ее находите? Я аж поперхнулся.

– Вот вы и не знаете, что сказать... А вы говорите, не стесняйтесь. Говорите все, что думаете. Я же вам сказал, что вы у себя дома. В го­стях у дяди Ёши...

Дядя Ёша быстро накрыл на стол, налил мне чай и, усевшись на­против, осклабился.

– Что? Стало не по себе, когда увидели, к кому приехали? Вот она реакция нормального русского человека на еврея! Ничего, кроме чув­ства отвращения... А кто виноват? Иудеи считают, что всему виною вы, «гои-акумы»! Не обижайтесь, я просто их цитирую... На самом же деле во всем, что происходит, виноваты те, кто вас так называет. И по возможности обирает до нитки...

То, о чем говорил этот пожилой толстый еврей (я, наконец, его рас­смотрел), в моей голове никак не укладывалось. Он ругал иудеев. Зна­чит, он сам не иудей? Тогда кто?

– Вы, наверное, удивляетесь, Гера, что я ворчу на своих? Для меня иудеи не свои, они мне чужие, как и вам. – Но ведь вы, как я понял, тоже еврей?! – удивился я.

– Ну и что? Я еврей по крови, но не по религии и тем более убеж­дениям. Знаете, Гера, когда я тридцать лет назад впервые появился в Коле, на меня многие смотрели здесь косо. Всё чего-то ждали: Еврей переехал на Север – это неспроста, что-то он затевает! Некоторые пря­мо говорили: «Жидовская твоя морда!» Но я не обижался. А на что обижаться? Я как образованный человек отлично понимал, что у лю­дей реакция на социальную болезнь, которая называется мировое ев­рейство... Вполне нормальная. Это всего лишь следствие, но не при­чина. Прошло всего 6 лет, и все вокруг меня успокоилось. Мне стали улыбаться, стали кое-что доверять. Но самое главное в другом – мне стали верить! И никто, понимаешь, никто ни разу не назвал меня жи­дом. За мною закрепилась кличка русский еврей. А потом, чтобы не было ложки дегтя в бочке мёда, «мое – еврей» забылось. Все просто хотите, чтобы окружающие народы вас, евреев, любили, любите и вы их, милые. Но если, господа талмудисты, вы всех и вся ненавидите, то что же вы хотите? Причина всегда порождает следствие... Слушая рас­суждения дяди Ёши, я стал понимать, что передо мною еврей совер­шенно иной культуры. Совсем не иудейской. Но тогда какой? Может, он просто воинствующий атеист или чего доброго мусульманин? Я где-то слыхал, что часть евреев у нас в Средней Азии приняла ислам...

– Не стесняйтесь, Гера, – хлопотал над столом гостеприимный хо­зяин. – Сейчас свеженького чайку с чабрецом и с мацой. У меня она еще осталась. Как знал, что вы скоро появитесь. Вы когда-нибудь про­бовали нашу настоящую еврейскую мацу?

– Я вообще никакую не пробовал, – хотелось добавить. – И про­бовать не желаю! – но из уважения к Ёше промолчал.

– Это тот же хлеб из высокосортной муки и очень тонкий, – гово­рил с неподдельной улыбкой дядя Ёша, раскладывая на столе какие-то тонкие белые лепешки. – Старик любит мою выпечку. Я всегда к его приезду ее готовил...

Слово «любит» меня удивило. «Неужели дядя Ёша не знает о слу­чившемся?» – подумал я.

– До вас, наверное, еще не дошло. Нашего старика год назад уби­ли...

– То, что произошло, я знаю, Гера, но я хорошо разбираюсь в таких людях, как он, и моё еврейское правило – верить только своим глазам, естественно, и ушам тоже. Как тебе, кстати, моя маца с чабрецом?

 – Она превосходная! – отозвался я. – Старик не зря ее любил...

– Ну вот, я вам, тоже вижу, угодил, – потирая свои маленькие хо­леные ручки, улыбнулся хозяин. – А теперь спать, с дороги надо отдо­хнуть, Гера. Вот вам комната, расстилайте кровать и ложитесь. На душе было легко и спокойно. Дядя Ёша был, безусловно, тот человек, к которому и посылал старый, и еще мне понравилось то, что он не поверил в смерть «знахаря». Мы все поверили, а он нет. Надо же! – восхитился я матерым евреем. Может, действительно, хранитель уце­лел и он это знает... Если бы это было так! – подумал я, засыпая. Когда я проснулся, было уже совсем светло. Дяди Ёши в квартире не было. На кухне я нашел для себя записку, в которой он написал, чтобы я его не дожидался, завтракал без него и изучал собранную им библиотеку. Наскоро перехватив, я занялся книгами. Художественной литературы у дяди Ёши было немного. В основном, это была классика: Шекспир, Толстой, Некрасов, Лермонтов, Гете и т.д. Зато было много книг по истории, этнографии и антропологии, особенно по антропологии. На полке стояли труды Дебеца, Алексеева, Герасимова и других неизвест­ных мне антропологов. Я машинально взял с полки «У колыбели исто­рии» Алексеева и, открыв ее, погрузился в чтение. Книга меня сразу же захватила, поэтому я не слышал, как скрипнула дверь и как в квартире с покупками появился дядя Ёша.

– Вы, я вижу, зря время не теряете, Гера, – услышал я его радост­ный голос. Вы завтракали? Вижу – молодцом! Мы сейчас еще с вами чайку «вмажем»! Обновки по русскому обычаю следует обмывать.

–  Вы что-то приобрели? – спросил я его, вставая.

–  Не себе, у меня все есть – вам...

–  Как мне? – удивился я. – Зачем?

– Затем, что скоро мы поедем с вами к пирамидам. Вернее, к тому, что от них осталось. Они намного древнее египетских и мексиканских. Вы их скоро увидите...

От услышанного я опешил.

Неужели все, что говорит этот человек, правда? И я смогу прикос­нуться к одной из тайн Орианского севера – шевельнулось в сознании. А между тем, дядя Ёша вытащил из своей безразмерной авоськи новые ре­зиновые сапоги, толстый с начесом спортивный костюм и военный плащ.

– Плащ я забрал у одного своего знакомого, придется его отдать, а костюм и сапоги ваши. Давайте примерим, – предложил он с вооду­шевлением.

– Не знаю, что и сказать, – развел я руками...

Костюм оказался как раз, сапоги, правда, получились на размер больше, но это, в условиях осенней тундры, для меня являлось только плюсом. Можно было надеть толстые шерстяные носки или портянки.

– Все это, Гера, вам от меня маленький подарок, ради нашей встре­чи, – рассматривая мою обновку, радовался дядя Ёша. – Все. Пойдем обмывать. Без этого никак! По всему было видно, что еврей своей покупкой был очень доволен.

– Мне хочется показать вам Кольские пирамиды, развалины допо­топного храма на берегу Колы и руины на Сейд-озере. Меня об этом просил наш общий знакомый, поэтому, пока стоит хорошая погода, мы должны успеть, – сказал дядя Ёша, наполняя пиалу медом. Сколько же в этом дяде Ёше энергии? – подумал я невольно. – Он прямо её излучает! И лет ему немало. Он уже пожилой.

– У меня есть один к вам вопрос, – начал я издалека. – Если вас считают русским евреем, то прошу вас, обращайтесь ко мне по-русски на «ты». Когда я слышу в свою сторону «вы», мне становится плохо. Во-первых, я ещё молодой.

– И, во-вторых – «Ва-вы» означает на праязыке тёмную сторону жизни, – засмеялся Ёша. – Прости, Георгий-Гор, я по инерции... Наде­юсь тебя не обидел? Если так, то и ты меня зови только на «ты» – как бога. Договорились?

Теперь засмеялся я.

–  Слава «Элу», мы друг друга поняли, – перебил меня дядя Ёша.

–  Ты назвал имя древнесемитского бога? – спросил я его.

– И израильского, – посмотрел мне в глаза хозяин. – «Эл» то же самое, что и египетский «Ра» или русский «Род». Не удивляйся.

– Я и не удивляюсь. Начинаю привыкать!

– Вот и хорошо! – улыбнулся дядя Ёша. – Ты должен знать, что десять колен израилевых после смерти Соломона изменили Яхве и вернулись к своим духовным корням. К тому ведическому прошлому откуда евреев перетянули в другой эгрегор их мерзопакостные хозяева. Кто такие, думаю ты знаешь. Я утвердительно кивнул.

– После реформы древний «Эл» снова стал их богом. Я его и при­помнил. Вообще-то, еврейский народ, начиная со своего появления и кончая нашим временем, является полем боя двух могущественных сил, – продолжил свой рассказ дядя Ёша. – Двух влиятельных жреческих кланов. В далёком прошлом с евреями успешно сотрудничали жрецы Анну или Гелиополя. То было ещё в Египте. Потом власть над евреями перехватили их соперники и идеологические противники – жрецы Амо­на. О событиях в Синайской пустыне ты, наверняка, знаешь..

– Старый мне рассказал.

– Значит я об этом говорить не буду. Потом маятник пошёл назад: после смерти Шоломо или царя Соломона, по-арабски Сулеймана, в эпоху смуты и кризиса духовной власти, снова удар нанесли жрецы Ге­лиополя. В результате чего десять колен израилевых вернулись к своей древней религии. Вот так на протяжении столетий.

– А сейчас что происходит? – поинтересовался я.

– Пока верх одерживают тёмные силы, – с грустью в голосе кон­статировал Ёша.

– Может, потому, что от жрецов Гелиополя осталась только память, а жрецы Амона здравствуют? – высказал я своё предположение.

– Это не так. Служители Солнца и света никуда не делись. И они скажут своё слово. И потом, почему ты решил, что светлое жречество должно быть обязательно египетским? Оно может быть каким угод­но. Всё началось в Египте, это так... Но только началось... Понимаешь, Гера, на Земле, помимо сил, вполне объяснимых и понятных, присут­ствует тайная, неведомая сила. Она несравненно могущественнее всех остальных. И исходит она не от людей...

– Кое-что мне об этой силе старый рассказывал, – прервал я моно­лог дяди Ёши.

– А говорил тебе ведун, что она, эта самая сила, всегда принимает сторону тёмного жречества?

– Не просто принимает, она его и создала, – уточнил я.

– Да, она его создала. И теперь мы имеем дело с тройственным союзом: С одной стороны, с теми, кто с незапамятных времён Землёю владеет, с другой – с их союзниками – тёмным жречеством погибшей Атлантиды и их производным – жрецами Амона, – закончил дядя Ёша.

– Схематично, хранитель, всё, о чём ты сейчас мне поведал, рас­сказывал; расстановка сил, прямо скажем, не в пользу светлых.

– Но таковы сегодняшние реалии, – вздохнул хозяин. – И с ними надобно считаться... Я посмотрел на хозяина квартиры. «Матёрый евреище» сидел грустный и задумчивый.

– Дядя Ёша, – спросил я его, – скажи мне, как так случилось, что ты отошёл от своего народа?

– С чего ты взял, что я предал своих кровных братьев? – спросил он меня, в свою очередь.

– Ну как? Ты вроде бы не иудей?

– Не иудей, но разве это дело меняет? Я же всё равно еврей. И мацу ем, ты сам видел, и еврейские песни пою... Хочешь, я тебе что-нибудь спою на еврейском?

– Тогда я тебя не понимаю, – признался я.

– А тут и понимать-то нечего. Жрецы Гелиополя сто пятьдесят лет поднимали еврейский народ до духовного уровня тружеников земле­дельцев и строителей. Для чего они это делали? Да для того, чтобы ев­реи со временем стали учителями всех примитивных, образовавшихся от смешения архантропов и нормальных людей рас... Не бросать же своих собратьев на вырождение? Тем более, их далёкие предки тоже были людьми космического прошлого. Но что наделали эти ублюдки из фиванского храма? Чтобы увести евреев из Египта была организова­на в Средиземноморье целая региональная катастрофа!

– Ты имеешь в виду взрыв Санторина-Стронгиле? – спросил я Ёшу.

– Именно! – Неужели такое мероприятие было организовано ок­культно? – опять влез я с вопросом.

– Зачем оккультно, всё намного проще и прозаичнее. Где на Земле обитает третья негуманоидная сила, о которой мы только что говори­ли? В пустотах под материками и океанами. Там и тепло, и вдоволь энергии... Но чтобы туда попасть нужны механизмы для прохождения горных пород. И вообще, без такой техники жить в подземном мире не­возможно. Вот и подумай, что можно сделать, располагая технологией быстрой проходки, с вулканом на одиноком острове?

– Надо всего лишь пробурить к его ядру подземный туннель. Вер­нее, подводный.

– И тогда остров взлетит на воздух...

– Старик в общих чертах о гибели Ферры мне рассказывал. И обо всём, что со взрывом острова было связано...

–  Имеешь в виду «казни египетские»?

–  Да, казни, – кивнул я.

–  А о том, что с евреями натворили в Синайской пустыне?

–  Об этом он мне тоже говорил.

– Но он тебе, наверняка, не рассказывал, что после синайских со­бытий евреи оказались между молотом и наковальней.

– Как это? – не понял я.